На концерте российского пианиста в Национальной филармонии был аншлаг. Почитатели классической музыки воспользовались возможностью попасть на концерт молодого блистательного фаворита фортепианного олимпа, чьи абонементы в том же Париже или Кельне раскупаются с молниеносной быстротой и по баснословным ценам.
Говорят, "хорошо исполнить сонату - все равно, что со знанием дела прожить жизнь". Российскому пианисту Николаю Луганскому, по-видимому, отлично удается и то и другое. Даже последовательность его побед на музыкальных конкурсах имеет привкус хрестоматийной хронологии. Первым в его биографии, в 1988-м, был Иоганн Себастьян Бах - специальная премия за лучшее исполнение произведений композитора в придачу к серебряной медали. Вторым, в 1992 году, стал Вольфганг Амадей Моцарт - Луганский был признан лучшим пианистом Международной летней академии Моцартеум. Наконец, в 1994 году он становится триумфатором X Международного конкурса имени Чайковского, а годом позже удостаивается премии имени Таренса Джадда как наиболее талантливый пианист молодого поколения.
Столичных меломанов игра Николая Луганского поразила еще лет десять назад, когда в рамках дней культуры Российской Федерации в Киеве состоялись его гастроли с Большим симфоническим оркестром Владимира Федосеева. Прозвучавшие тогда Второй концерт Рахманинова и Первый Чайковского до сих пор остаются в памяти эталоном исполнительского мастерства. Да и нынче для Киева приезд пианиста-москвича Николая Луганского, лауреата пяти престижных международных конкурсов, весельчака, балагура и, к слову, прекрасного ансамблиста (чего только стоят его дуэтные залеты на Летние музыкальные вечера вместе с другим любимцем российской сцены - пианистом Вадимом Руденко, проникнутые атмосферой дружеской непринужденности и в профессиональном отношении завидной координированности действий), событие всегда не только предвкушаемое, но и оставляющее терпкое послевкусие.
На суд слушателей в первом отделении нынешнего концерта была представлена масштабная трехчастная соната соль-мажор Людвига Бетховена, ставшая фундаментом всего вечера. За исключением нескольких последних тактов третьей части Луганский исключительно мастерски, почти педантично нанизывал одну за другой "фортепианные картины" композитора. В прелюдии, хорале и фуге Цезаря Франка пианист продолжил монтаж сцен. Чувствовалось желание сосредоточиться на одном состоянии теперь уже скорбного романтического самоуглубления.
Блестяще выстроив форму первого отделения, во втором исполнитель не побоялся стать жертвой стереотипов, связанных с сонатой #3 Федерика Шопена. Не секрет, что многие исполнители, включая это сочинение в свои программы, рискуют получить резонное пренебрежение: мол, сложно чем-либо удивить в музыке, знакомой абсолютно всем от первой и до последней ноты. Тут, действительно, важно одухотворять шаблон характерным "я". "Задачка" как раз для Николая Луганского. Подчеркнутая романтичность исполнения, в которой славянских пианистов винят их зарубежные коллеги, у Николая Луганского стала главным достоинством собственного стиля. А его врожденный драматизм и удивительно гармоничная целостность натуры, ощутимые, буквально, в каждом пассаже и на любом витке развития формы и на этот раз стали причиной успеха у публики.
